Мы, утонувшие - Страница 169

169

— Ты умеешь целоваться.

И протянула ему салфетку со стола:

— На, вытри помаду.

Он сделал отвергающий жест, словно она хотела отнять у него что-то ценное.

— Ну, давай же. — И она снова засмеялась. Взяла его за плечо и вытерла рот салфеткой. — Не годится тебе покидать дом мистера Смита с лицом, выпачканным губной помадой.

Она посмотрела на него оценивающе:

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивый?

Тон был поддразнивающий. Она встала, взяла его за руку и подвела к двери в холл:

— Пора прощаться.

— Мы еще увидимся? — спросил он и тут же понял, что выдал себя этим вопросом с головой.

Она подала ему руку и подмигнула:

— Счастливо тебе добраться до мыса Горн.

На следующий день она не появилась. Ближе к вечеру он зачастил к борту, все оглядывал гавань. С тех пор как Кнуд Эрик покинул дом мистера Смита, он не находил себе места. О влюбленности, как ему казалось, речь не шла. Тут было что-то другое, как, например, бывает, когда судно дает крен и нужно за что-то ухватиться, чтобы не покатиться по палубе.

Он думал о ней с раздражением, более того, со злостью и пылал жаждой мести. Она его унизила, вытерла ему рот салфеткой, как ребенку. Он даже думать не мог о ее поцелуе. Слово «поцелуй» не могло вместить все те противоречивые чувства, которые вызывало в нем воспоминание. Он чувствовал себя и очень маленьким, и очень большим, в процессе бесконечного роста. Поцелуй посеял в нем семена тоски, причинявшей боль, задел его самолюбие.

Остальные заметили его беспокойство.

— Чего это ты там высматриваешь? — спросил Дрейман.

Матросы засмеялись, и с ними Хельмер, вонючка такая. Когда Кнуд Эрик вернулся из гостей, их распирало любопытство, но он отвечал на все расспросы немногословно и неохотно.

— Ну и как она? — спросил Рикард, потерев обнаженную русалку на руке.

— Милая, — ответил он, — мы пили кофе, ели печенье.

— И все, и больше ничего?

Они пристально смотрели ему в лицо.

— Поглядите на эти прекрасные карие глаза.

Рикард над ним насмехался.

— А знаешь, почему у тебя карие глаза?

Кнуд Эрик беззащитно покачал головой. Он знал, что сейчас услышит какую-нибудь грубость.

— Потому что в детстве тебя так сильно пнули в задницу, что говно ударило в голову!

Над ним смеялись, и виновата в этом была она.

А теперь она еще и не появляется!

Шли дни, один за другим, все одинаковые, продолжалась погрузка вяленой рыбы, все под тем же неизменным серым небом, а она не появлялась. А он торчал на покатой палубе и не мог отделаться от мыслей о ней.

Все его дразнили. Он чувствовал, как при каждом намеке краснеет.

— Возлюбленная Кнуда Эрика, — называли они ее.

— Ну что, сегодня целовался? — спрашивал Рикард.

Или самое худшее:

— Неужели ты ей уже надоел?

Вяленая рыба уже почти дошла до комингса люка. Скоро все закончится, и они отплывут в Португалию. И он больше не увидит мисс Софию.

В отчаянии Кнуд Эрик решился на нечто неслыханное. Решил сам прийти на большую зеленую виллу. Встанет перед дверью веранды и отвернется, когда она откроет. Может, даже плюнет на землю. Сделает что-нибудь, чтобы ей стало ясно, что она ничего для него не значит, что у него свой собственный мир, который ей не пошатнуть.

Настал день, когда они готовили паруса к отплытию. В голову не приходило ни малейшей идеи, как с ней можно увидеться. Беспокойство переросло в панику. Как будто, если он не увидит ее напоследок, в его мире разразится катастрофа. Одним прыжком мальчик перемахнул через борт на причал и помчался к зеленой вилле. Дрейман кричал ему вслед, но он не обернулся.

Хотя виллу было видно с «Кристины», бежать пришлось далеко и большую часть дороги — в горку. Он задохнулся, пока добрался до места. Но у массивной входной двери не стал колебаться, а громко постучал. Пытаясь выровнять дыхание, чуть присел, упершись руками в бедра.

Так и стоял, когда открылась дверь.

Но перед ним стояла не мисс София, как он себе представлял, с горящим лицом воображая их последнюю, освободительную встречу, а та самая пожилая женщина, которая в первый раз провела его в дом.

В ее взгляде читался вопрос, как будто она ждала, что у него имеется важное сообщение для хозяина дома, могущественного мистера Смита.

— Мисс София, — выдавил он, все еще не в силах выпрямиться, задыхаясь после долгой пробежки.

Она покачала головой и произнесла несколько слов по-английски, из которых он смог уловить лишь два последних.

— …Not here.

Только по качанию головой он и смог понять, что она ответила, и если бы не его жалкое состояние, набросился бы на женщину, как будто возлагал на нее личную ответственность за отсутствие здесь предмета своих противоречивых чувств.

— Где? — тихо простонал он, все еще задыхаясь.

Женщина посмотрела на него с подозрением, явно раздумывая, стоит ли удостаивать бестолкового мальчишку ответом.

— Сент-Джонс, — произнесла она, подарив его взглядом, в котором ему почудились и злость и сочувствие, как бы странно это ни звучало.

Сент-Джонс — внутри у него все упало. Самый большой город на Ньюфаундленде, где часто швартовались марстальские шхуны, — это-то он знал.

И еще знал, что «Кристина» туда не пойдет.

Мисс София уехала. Вот почему она давно не появлялась. Девушка находилась в другой точке этого бесконечного мира, и они больше никогда не увидятся.

Нечто смутное, рвущееся сразу во всех направлениях закончилось, так и не успев как следует начаться.

169